«У меня осознание своей трансгендерности началось задолго до того, как появился язык для выражения этих чувств. С детского садика было несоответствие между ожиданиями общества и тем, как я хотел выражать себя» — рассказывает Василий (он/его), трансактивист из Риги.
«С взрослением, но до пубертата, я и думал, что я просто не соответствую стереотипам и могу заниматься нетипичными для своего пола вещами, хоть это и будет вызывать неодобрение общества. Уже тогда я пытался использовать мужские местоимения, что, естественно, жестко пресекалось. Но вот настал пубертат… Стало очевидно, что, помимо гендерной неконформности относительно маркера в свидетельстве о рождении, у меня еще и телесная дисфория, и тут уже стало очевидно, что у меня нет вариантов: медицинский переход — необходимость для нормальной жизни.
Мне кажется, то, что я с такого раннего возраста уловил необоснованность требований общества ко мне, и помогло мне в дальнейшем именно что добиваться перехода — к психологам я заходил с ноги, типа камон, у меня несоответствие с садика, как только пубертат, так дисфория, я отстрадал свои 18 лет, я имею право на комфортную жизнь. Всегда бесило, что другие люди прав на мою жизнь имеют больше, чем я сам.
Как формировалось транс-сообщество в Латвии
В мои средние подростковые годы, что в чатах, что в реальной жизни, транслюди случайно находили друг друга, а не встречались в заранее известном пространстве или по условным трансзначкам. Максимум в гей-клубе повышалась возможность найтись, но я жил в селе. Когда я искал информацию о переходе, она тупо не гуглилась. Были статьи в медиа, что кому-то отказали, что есть какие-то требования, но куда идти и что делать было непонятно. Так что свой переход я начинал по российской методичке.
Так или иначе, я нашел латвийский ЛГБТ-чат, хоть и не слишком энергичный, а через некоторое время от общего чата и предшествующих ЛГБТ-организаций отделились транс+люди. Их чат в Whatsapp поначалу был основан несколькими активистами для своих знакомых, в том числе и онлайн, и стал важной точкой сбора, показав людям, что они друг другу полезны. ЛГБТ-чат был скорее чатом по интересам, но у транс-сообщества есть острая необходимость в информационных (и не только) ресурсах и в обмене ресурсами.
Из этого первого трансчата, уже при мне, выросло большое движение, ныне более 300 человек, прошлым летом мы зарегистрировались. Транслюди за мою осознанную жизнь начали не просто существовать по одиночке, а выстраивать сообщество, поддерживать друг друга, заниматься осознанным и неосознанным активизмом. Но предстоит еще много работы для того, чтобы каждый человек мог получить необходимую ему поддержку и не был вынужден в одиночку тыкаться по инстанциям в надежде на понимание и помощь».
Почему кажется, что транслюдей стало больше?
«Мне кажется, трансгендерность в сегодняшнем понимании была всегда и людей, под этот концепт подпадающих, тоже было достаточно. Просто не было средств для выражения трансгендерности. Из операций — оскопление, из гормонотерапии — лошадиная моча, из гендерной неконформности — завести вместо десяти детей всего двух. И люди к этому прибегали, ведь для нас эти практики известны, несмотря на прошедшее время и утрату источников.
Не так давно появилось слово “трансгендерность”, появились слова, которыми можно выразить свой опыт, сами мы живем городами-миллиониками, с доступом к интернету, государство ведет статистику смены гендерных маркеров. Сколько в истории было “девчат” и “мальчишек”, живущих не по канонам общества, о которых мы не слышали, пока мы боимся применить слово “трансгендерность” к тем, о ком мы знаем? А сейчас можно загуглить и узнать, что за позапрошлый год гендерный маркер сменило 12 человек. 12 человек!
Я извиняюсь, но у нас в стране в десять раз больше людей ВИЧ заражается за год, но по поводу эпидемии ВИЧ я слышу меньше тревоги, чем про мнимую эпидемию трансгендерности. Если трансгендерных людей становится визуально больше, то лишь благодаря видимости, но фактический процент не изменяется».
Что приносит эйфорию?
«Я никогда за гендерной эйфорией не гнался, для меня медицинский переход был ликвидацией физического дискомфорта — как сходить прижечь болячку или начать нормально завтракать, чтоб в течение дня не мутило. Мне приятно, когда люди отмечают какие-то маскулинные вещи во мне ровно так же, как когда делают комплименты моим феминным чертам, мне нравится слышать подтверждение того, что я прекрасный цветошек, но я бы не назвал это гендерной эйфорией».
Трудности транслюдей в Латвии
«Проблем много, не все они транс-специфичны. • В медицине — долгие очереди на компенсируемые государством визиты, но это проблема для всех жителей, дорогая медицина в случае некомпенсируемых визитов — так же. Абсолютно обычная ситуация, что запись к эндокринологу на компенсируемый визит за шесть, девять месяцев, к психологам я видел запись за 14 месяцев. На платные визиты можно за месяц-другой попасть, но не гарантировано.
• Для транслюдей походы по психологам-психиатрам ради диагноза периодически становятся долгой и унизительной процедурой из-за недостаточной квалификации специалистов. Меня персонально заставляли долго проходить тесты на психологические патологии, спрашивали, с кем я сплю и каким образом, рассказывали, что я слишком молодой, чтоб быть трансом. Изредка врачи медицинской практики отказывают принимать транспациентов и отправляют к каким-то мифическим “врачам для трансгендеров”, либо оказывают услуги некачественно ввиду отсутствия подготовки, что в случае платного визита очень обидно.
• Из небольших неудобств, гормоны в некоторых формах приходится заказывать из-за границы.
Упомянутые проблемы этического характера в общении с врачами чаще всего имеют тот же корень, что и стереотипы в обществе, этого просто непонимание, и многие молодые специалисты, да и люди в целом, относятся спокойно, узнав о трансгендерном статусе. Либо даже если не имеют понятия о концепте трансгендерности, то хотя бы открыты к новой информации. Ведь ни в школе, ни в медицинском университете о транслюдях — ни слова».
О партии
«Я выбрал вступить в партию (Progresīvie), которая последовательно выступает за права людей на комфортную жизнь, включая ЛГБТ права. В Латвии немного партий, которые готовы открыто поддерживать транс-сообщество, поэтому выбор был небольшим. Когда вступал, в анкете спрашивали местоимения вместо пола, можно было выбрать несколько, вписать свои. Сейчас в анкете еще и идентичность небинарная в опциях местоимений предусмотрена, что может казаться неуместным, ведь в латышском языке широко используемых небинарных\нейтральных местоимений пока нет, но как временное решение такой подход неплох.
На заседаниях мне вообще не приходится микрофон включать, потому что до меня все вспоминают и про транслюдей, и про людей с инвалидностями, и про русских бабушек. Во всех соцсетях партии и в сообщениях предвыборных кампаний ЛГБТ-люди стабильно фигурируют. В партии есть департамент по ЛГБТ-правам, среди членов партии есть открытые ЛГБТ+люди и ЛГБТ+активисты.
Но, справедливости ради, в основном заседания посвящены обычным вопросам политпартии: о бюджете, где в этом году дороги чиним, где добыть денег на освещение улиц, какие законопроекты предлагаем. Про маргинализированные группы вспоминают там, где рассматриваемый проект должен быть инклюзивен — дорогу строим с учетом инвалидных колясок, юридические аспекты прописываем с учетом ЛГБТ+семей. Если смотреть результаты голосований в парламенте и предлагаемые законопроекты, эта партия стабильно всеми членами голосует за права ЛГБ и Т-людей и старается их продвинуть. Но пока партия в парламенте не в большинстве, то и инициативы не всегда проходят».
