Лека (он/его), украинец, спасающийся от войны, нашёл в Риге большую любовь, психиатра, который выдал ему заключение о диагнозе F64.0, эндокринолога, который теперь будет сопровождать его в гормональном транспереходе, и милого пёсика!
Когда началась война, Лека бросил в Петербурге свой магазин, в котором продавал собственноручно отреставрированную винтажную обувь, сел в автобус и приехал в Таллинн. Родина Леки – Сумы, город на востоке Украины, там остались его родители. В российском Петербурге Лека прожил много лет, там же начал медицинский переход — самостоятельно, как, впрочем, многие из нас, а консультации по гормональной терапии брал у тренеров по бодибилдингу. Прибыв в Таллинн, Лека сразу отправился помогать землякам, спасающимся от войны. Он волонтёрил в центре для беженцев, который его друзья открыли в своей картинной галерее, а жил на корабле, предоставленном беженцам эстонскими властями, как общежитие, когда свободные места в гостиницах и объектах на суше закончились.
Через много месяцев его бывшая партнёрка, жительница Риги, пригласила Леку в гости — отдохнуть и посмотреть город, он приехал, очень быстро нашёл работу, квартиру в историческом деревянном доме, и — остался.
Только в 2024 году Лека обратился к равному консультанту TraM, чтобы попросить список транс-френдли врачей:
— Докторов я выбирал по сердцу и по фамилии, которые мне нравятся. Так я нашел классного семейного врача, классного эндокринолога, и классного психиатра. Я приходил к ней на два визита — с интервалом в полтора месяца примерно. Мне уже 41, я немолодой, и пришел на прием с бородой. Она посмотрела на мои детские фотографии. А я даже в детстве был похож на мальчишку. Я рассказал ей всю свою жизнь. Она убедилась, что моё решение не спонтанное, и что я здоров, и дала мне справку.
Она мне объяснила, что раньше врачи [Латвии] быстрее давали заключения о диагнозах F64.0 молодым людям, от 18 и примерно до 25 лет, а теперь перестали выдавать их поспешно. Если бы и я был моложе, возможно, мне надо было бы побыть в терапии и пройти диагностику. Я сам разбирался, кто я, лет до 35.
А как разобрался?
— Я пробовал разное — я люблю женщин, но у меня был опыт и с мужчинами тоже, чтобы понять, что мне больше нравится.
Были ли у тебя какие-нибудь сложности с камин-аутами?
— Первый камин-аут я сделал, когда мне было 25 лет, в День камин-аута (11 октября) — я признался, что живу с женщинами. Я позвонил маме и спросил ее, знает ли она, что сегодня День камин-аута. Она спросила: «Що це таке?». И я ей — лекцию на 40 минут. Какой реакции я ожидал? Ну, истерики там. А она меня спрашивает: «Ты думаешь, я совсем ничего не понимаю?». Оказалось, что один из лучших её друзей — гей. Он известный в Украине парикмахер. Офигенный дядька. Так что мама моя, несмотря на то, что сейчас ей уже больше 60, — очень продвинутая женщина. Она всё приняла и принимала. Была знакома почти со всеми моими женщинами.
Мои родители меня всегда любили и принимали, ведь я их ребёнок. Но камин-аут, как трансперсона, я не делал. Я оставил имя, меня всегда так звали. Когда я начал гормональную терапию, у меня сломался голос, но мы это даже не обсуждали, а родители как будто даже не заметили. Мне в этом смысле легче — я почти не изменился. Конечно, тем, кто были очень феминными и начали меняться в сторону маскулинности, или наоборот — были очень маскулинными, и начинают трансфеминный переход, — им труднее, им, конечно, приходится делать камин-ауты.
Мы попросили Леку перевести гайды по транспереходам в странах Балтии на украинский язык, и Лека с энтузиазмом согласился. Так что скоро на сайте TraM появятся гайды на украинском языке!
–––––
А ещё в Риге Лека познакомился с прекрасной женщиной и полюбил её. Она — антивоенная активистка из России, которая эмигрировала с началом войны, публично протестовала против агрессии, помогала украинцам — как беженцам, так и тем, кто остался в Украине и продолжает сопротивляться. «Так что я в постели с врагом», — шутит Лека.
К сожалению, ей пришлось уехать из Риги вообще в другую страну, потому что местные власти не давали ей легализовать свой статус — ни в качестве беженки, ни в каком-то другом.
Если бы Лека со своей возлюбленной могли бы зарегистрировать брак или партнёрство, она могла бы остаться, как супруга украинского гражданина. НО. У Леки — всё ещё документы с женским гендерным маркером, и поменять он их, как мигрант, не сможет нигде в Европе, в том числе и в Латвии.
Ну, и в чем проблема? — спросите вы, — в Латвии же можно зарегистрировать квир-партнёрство.
Да, сейчас можно. А тогда, когда любимая получила отказ от Латвии, еще было нельзя. Поэтому она уехала и запросила убежище в другой стране.
Пусть регистрируют брак в той стране, куда она уехала! — посоветуете вы. Но и здесь есть ещё одно большое НО: в той, новой, очень прогрессивной европейской стране опция доступна только для квир-людей с легальным статусом, а у Лекиной девушки его пока нет.
Есть же страны, где не смотрят на гражданство при официальной регистрации квир-союзов! — воскликнет просвещённый человек. И тут мы сталкиваемся с третьим НО — пока партнёрка Леки не получит свой официальный статус в стране, где она на такой надеется, она не может её покидать.
Лека пока только может ездить в гости и каждый день с ней созваниваться, но официально зарегистрировать отношения у них не получается. Одна надежда на то, что убежище, а вместе с тем и легальный статус его любимая всё-таки сможет получить, и тогда они смогут жить вместе, где захотят. Леке пока комфортно в Латвии:
— Люблю, когда есть зима, а летом — много зелени. А ещё — проще в коммуникации, ведь здесь я могу говорить на русском, и меня понимают. Ну, и в Латвии оказалось довольно просто получить рецепт на гормональную терапию, а не ждать годами, как в других странах.
Как Леке так быстро удалось найти работу в Риге? У него — редкая специальность, и даже любовь, так он говорит:
— Я с детства дико любил обувь. Это, собственно, видно (показывает на высокий стеллаж, заполненный кроссовками и ботинками). Я приехал в Латвию, у меня было всего три пары. У меня, наверное, дар находить хорошую обувь среди кучи ненужной. Я — реставратор кожаной обуви. А когда начался ковид, я даже научился сам шить обувь. Я люблю работать руками — это меня успокаивает, снимает стресс. Это даже не работа, а любовь, скорее. Здесь я занимаюсь любимым делом.
А ещё у Леки в Риге появился питомец — приветливый и ласковый кудрявый щенок Миша!
